Чтобы жить честно, надо рваться, метаться, биться, ошибаться...
Чтобы жить честно, надо рваться, метаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться... А спокойствие – душевная подлость.
Чтобы жить честно, надо рваться, метаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться... А спокойствие – душевная подлость.
Авторов | Произведений | ||||||||
|
| ||||||||
|
| ||||||||
|
| ||||||||
|
| ||||||||
|
| ||||||||
|
|
Время ожидания — самопожирающее время. Каждая минута, каждая секунда — бездонны. Каждый миг может стать тем самым, единственным, когда произойдет то, о чем мечтаешь. И за тот же миг испуганное воображение успевает залететь на века вперед через бездны черного отчаяния.
Страх ожидания — одна из самых тяжких мук человеческих. Жена шахтера у засыпанной шахты. Заключенный в ожидании допроса. Потерпевший кораблекрушение на плоту в открытом море. Ход времени ощущается как физическая боль. Минуты, каждая из которых могла бы принести облегчение или хоть определенность, пропадают бесплодно и только нагнетают ужас.
Есть мгновения райского блаженства, которые стоят тысячелетних мук ада, по крайней мере так мы думаем, но не всегда ясно осознаем это в тот момент, Я — сознавал. Я знал, что даже если сейчас наступит крушение мира, я буду не в убытке.
Джулиан выпустила мою руку, но сидела, наклонясь ко мне, так что ее правая рука от плеча до локтя слегка касалась моей левой. Я сидел не дыша, весь отдавшись этому прикосновению. Только осторожно придвинул свою левую ногу к ее правой ноге, чтобы наши туфли соприкасались. Так тайно подсылают своего слугу подкупить служанку возлюбленной. Я судорожно дышал и молил Бога, чтобы это было не слышно.
Естественная тенденция человеческой души — охрана собственного «я». Каждый, заглянув внутрь себя, может увидеть катаклическую силу этой тенденции, а результаты ее у всех на виду. Мы хотим быть богаче, красивее, умнее, сильнее, любимее и по видимости лучше, чем кто-либо другой.
Супружество, я уже говорил, — очень странная вещь. Непонятно вообще, как оно существует. По-моему, когда люди хвастают, что счастливы в браке, это самообман, если не прямая ложь. Человеческая душа не предназначена для постоянного соприкосновения с душой другого человека, из такой насильственной близости нередко родится бесконечное одиночество, терпеть которое предписано правилами игры.
Не одобрять вещи — это куда ни шло. Плохо не одобрять людей. Можешь оказаться в изоляции.
Выносить этот отчаянный плач было выше моих сил, я испытывал чувство, близкое к смущению, но только гораздо более сильное, оно и мешало, и заставляло смотреть на нее. Женский плач пугает и мучит нас сознанием вины; а этот женский плач был ужасен.
Когда можно сказать, что знаешь человека? Может, лишь после того, как постигнешь, что это невозможно, и смиришься с этой невозможностью, и, наконец, уже и не хочешь его узнать. Но тогда то, чего ты достигаешь, — уже не знание, а просто своего рода сосуществование; и это — тоже одна из личин любви.
— Если вы не поможете мне уйти, меня могут тут продержать еще много дней. Вы же знаете эти больницы. Отнимают у человека одежду, и он беспомощен как младенец.
Легче сбыть макулатуру, когда тебя знают, чем гениальное произведение, когда твое имя никому не известно.
Этим методом я уже часто разрешал трудные проблемы. На первой стадии я рассматриваю тот или иной шаг как чистую гипотезу, а на второй уже считаю первую стадию твердым решением, от которого нельзя отступиться. Рекомендую эту технику всем, кому решения даются с известным трудом.
Я вспоминал ее жесты, и как она нервно брала в руки то шарик, то ожерелье, вспоминал изгиб ее бедра, когда она лежала на полу, седые нити в волосах, усталую шею. Все это вызывало как будто новую любовь, в сто раз более глубокую, чем прежняя. Я был взволнован. И в то же время я думал об этом не без иронии. Я не раз и в прошлом бывал взволнован, и мало что из этого получалось.
Что может быть мучительнее встречи после долгой разлуки, когда все слова падают на землю, как мертвые, а дух, который должен бы их оживлять, парит в воздухе, лишенный плоти? Мы оба ощущали его присутствие.
Выставить человека за дверь — лучший способ заставить его поразмыслить над тем, что осталось по ту сторону двери.
- Иногда и любовь не в радость, не правда ли?
Когда можно сказать, что знаешь человека? Может, лишь после того...
Когда можно сказать, что знаешь человека? Может, лишь после того, как постигнешь, что это невозможно, и смиришься с этой невозможностью, и, наконец, уже и не хочешь его узнать. Но тогда то, чего ты достигаешь, — уже не знание, а просто своего рода сосуществование; и это — тоже одна из личин любви.
В двадцать первом веке любовь — это смска без ответа...
В двадцать первом веке любовь — это смска без ответа. Смски — это форма пытки, очень извращенной. Один день без ответа — думаешь «берет измором», два дня без ответа — обижаешься, три дня без ответа — влюбляешься.
Состояние, характеризуемое рядом примет...
Состояние, характеризуемое рядом примет, по которым мы обыкновенно догадываемся, что мы влюблены, как, например, мое распоряжение в отеле будить меня только если придет кто-нибудь из девушек, сердцебиения, мучившие меня, когда я их ждал (безразлично — кого именно), бешенство, в какое я впадал, если в день их прихода не мог найти парикмахера, чтобы побриться, из-за чего я вынужден был в неприглядно
— Я с пессимизмом отношусь к жизни...
— Я с пессимизмом отношусь к жизни. Ты должна знать это обо мне, если мы собираемся встречаться. У меня такое чувство, что жизнь делится на две части: на кошмарную и скверную. Таким образом, две части. Скажем, кошмарная в случае неизлечимых болезней: я слепой, кто-то калека... Меня потрясает, как люди вообще с жизнью справляются. Ну, а скверная часть распространяется на всех остальных.
Две пожилые женщины на горном курорте...
Есть старый анекдот. Две пожилые женщины на горном курорте. И одна из них говорит: — Фу... Еда здесь просто ужасная. А вторая отвечает: — Да, действительно. К тому же так мало дают! В точности так я думаю о жизни: одиночество, неприятности, страдания, несчастья. И всё очень быстро кончается.
Жизнь есть досадная ловушка...
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода. В самом деле, против его воли вызван он какими-то случайностями из небытия к жизни... Зачем?
— Вы только посмотрите: он сверху — и она уже кончает...
Миранда: — Вы только посмотрите: он сверху — и она уже кончает. Ничего удивительного, что мужчины так растерянны — они ведь даже не представляют, как это должно быть. Кэрри: — А ты все симулируешь? Миранда: — Да. Саманта: — Неужели он настолько плох в постели? Миранда:
— Если вы расстались, и мужчина исчез с горизонта...
Шарлотта: — Если вы расстались, и мужчина исчез с горизонта, значит, так было суждено, но если он снова громко заявил о себе — тут есть над чем подумать. Саманта: — Ты считаешь, что розы и поздравительная открытка — это признание вины? Шарлотта: — Ты же знаешь мужчин: мужчина ни за что не скажет, что он был не прав — он пошлет цветы. Миранда: — Но иногда цветы — это просто цветы.
Можно увлекаться какой-нибудь женщиной...
Можно увлекаться какой-нибудь женщиной. Но чтобы дать волю этой грусти, этому ощущению чего-то непоправимого, той тоске, что предшествует любви, нам необходима, — и, быть может, именно это, в большей степени даже, чем женщина, является целью, к которой жадно стремится наша страсть, — нам необходима опасность неосуществимости.
— Два дня назад я считал, что мои дочери счастливы...
— Два дня назад я считал, что мои дочери счастливы. — С женщинами всегда так — кажется одно, а на самом деле совсем другое.
— Мы не виделись с вами ровно месяц и семь дней...
— Мы не виделись с вами ровно месяц и семь дней. А вы ни разу не появились. — Ну вы же сами не хотели меня видеть! — Господи! Неужели вы всегда верите женщинам? — Увы... — Надо все делать наоборот! Понятно?
— Просто у неё телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться...
— Ну возьми уже трубку!!! — Ну всё, успокойся. Ну не волнуйся. Она наверняка с детьми. — Да при чём здесь это?! Просто у неё телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала. — Да сейчас она тебе перезвонит.
...а еще чаще природа со свойственной ей дьявольской хитростью...
...а еще чаще природа со свойственной ей дьявольской хитростью подстраивает так, что как раз обладание счастьем и разрушает самое счастье.
Впрочем, счастью, как видно, суждено вечно ускользать...
Впрочем, счастью, как видно, суждено вечно ускользать от нас. Правда, обычно не в тот вечер, когда у нас появилась возможность быть счастливыми.
...и я был счастлив, но только так, как бывает счастлив человек...
...и я был счастлив, но только так, как бывает счастлив человек, который, намучившись со сборами в дорогу туда, куда его совсем не тянет, и дальше вокзала не доехав, возвращается домой и распаковывает чемоданы.
— Мне кажется, я не очень хорошая мать...
— Мне кажется, я не очень хорошая мать. — Ясно. А кто, по-вашему, хорошая мать? — Хорошая мать та, что печет яблочные пироги, которая ведет дочку в гости... — А вы не думали, что хорошая мать — счастливая женщина?
— Не волнуйся, дорогая, я найду тебе мужа...
— Не волнуйся, дорогая, я найду тебе мужа. — С тех пор как появились чемоданы на колесах, меня это не интересует.
— Между мужчиной и женщиной бывает нечто большее, чем постель?..
— Между мужчиной и женщиной бывает нечто большее, чем постель? — Да, расставание.
Copyright © 2010 Цитаты о любви
Distributed by themes4free.ru for cytatnik.ru project